Андрей, 61 - 2 июня 2012 01:28

Глава третья. КАЛЕЙДОСКОП
I.
Так началась моя двойная жизнь . Я вставал в четыре, в половине пято-го садился в метро; без четверти шесть выезжал из гаража и включался в утреннюю гонку.
Моя смена кончалась в три пополудни, домой я возвращался к пяти, что - то ел, ложился на диван и слипающимися газами начинал готовиться к учёбе. Когда же глаза совсем слипались, я садился к письменному столу. Потому, что помнил: ровно в девять сорок пять утра каждую среду и пятницу я опять должен войти в аудиторию, закрыть за собой дверь; и я останусь один на один со студентами.
В последние недели я почувствовал себя куда как лучше, и на душе у меня становилось легче, когда на рассвете мой серый аппарат по Автозаводскому мосту въезжает в центр Москвы, где меня неизменно встречает её живой символ – всегда весёлая, вечно пьяненькая «регулировщица».
В одной руке у неё авоська с бутылками, другой – она четко распоря-жается потоками машин. «Стоп!» - показывает она, когда загорается красный свет, и энергично машет – езжай! езжай! – когда загорается зелёный. Весело же ей оттого, что машины её «слушаются»…
Как бы рано ни начинал я работать, она уже на своём посту. Наверное, где – нибудь здесь, под мостом бездомная эта пьянчуга и ночует. Но даже в дождь, промокшая, смахнёт рукавом струйки воды с лица, приложится к гор-лышку самого дешёвого пойла и опять – за «работу»!
Колонна на мосту, стоп!
Колонна по Варшавке, марш!
Белокурая, молодая, она всегда улыбается, ей всегда хорошо! По мо-ему, эта бездомная, да ещё я – самые счастливые люди во всей Москве…

II.
Выполняя главную заповедь господина Фомича – московский таксист всегда в движении! – я, съехав с моста, гоню сколько есть духу, на север в район тихого центра, пока не выхватываю пассажира. Уже вполне овладев этим манёвром, однажды, разнообразия ради, повернул я на юг, проехал с километр сквозь тишину безлюдных пока улиц-ущелий и стал петлять, петлять, пока вдруг не наткнулся на длинную, серо – жёлтую змею, голова которой лежала у подъезда гостиницы «Салют»
Что делают здесь водители всех этих машин с выключенными мотора-ми? Почему они не участвуют в утренней гонке?...
Я остановился, и в ту же минуту вращающаяся дверь вытолкнула на-ружу стандартного постояльца приличной гостиницы: светлый плащ с «дипломатом» в руке.
Светлый плащ оглянулся по сторонам, вдохнул полной грудью пропи-танный автомобильной гарью воздух Ленинского проспекта и, взглянув на часы, направился к выстроившимся у подъезда такси.
Водитель первой машины полулежал на капоте своей «Волги», опира-ясь щекой о выгнутую лебедем кисть. Заметив приближающегося клиента, он драматическим жестом отгородился от каких бы то ни было просьб:
-Я н и к у д а не еду. Я отдыхаю…
-Моя машина занята, - сказал другой, смуглый водила, на голове у которого красовалась огромная кепка.
Когда я подъехал поближе, светлый плащ упрашивал следующего так-систа:
-Пожалуйста, отвезите меня на автостанцию. Я так спешу, я был бы Вам так признателен…
-Нет: мы обслуживаем только иностранных туристов.
Отверженный уже тремя водилами, пассажир с нервическим смешком в голосе обратился ко мне:
-А ты, интересно, кого обслуживаешь?
-Всех, - кротко сказал я.

III.

На автостанции «Каширская» четверо подростков кавказцев поджидали такси, чтобы ехать в «Салют». Сошедшие с ночного автобуса выглядели сонными, помятыми , но она – худющая, большеротая, казалось, только закончила собираться на бал. И блузка на ней – ослепительная, и юбчонка – невероятно пышная, и вся жизнь вокруг – праздник!
Хотя подружки на неё косились, к вещам, которые все укладывали в багажник, принцесса эта не притронулась, забралась на переднее сиденье и, даже сидя – «танцует»! И плечи её движутся, и руки движутся: «Ну-ка, где тут у тебя радио?»
Чтобы не выглядеть круглым дураком (невозможно было ею не любо-ваться), напускаю на себя мрачность:
-Не бывает, - говорю, - в гаражных машинах радио.
-Как же ты живёшь без музыки?
Девчонки на неё откровенно злятся, а парни – не сводят глаз:
-А в какую дискотеку ты ходишь?
-Водилы не шастают по дискотекам, - цежу сквозь свои ненадёжные зубы: - мы много работаем…
Бесенята в глазах исчезли и, подавляя нарочитый зевок, она уже со-вершенно другим тоном, как бы засыпая от невыносимой скуки, которую я на неё навеял, переключается на ту е д и н с т в е н н у ю тему, которую за-нуда таксист способен поддержать в разговоре:
-Ну, как поживает Алиса?
-Что ещё за «Алиса»?
-Твоя жена!
И будто я уже ответил про жену:
-Как детишки?
-Тихий ужас! – говорю. – Можешь себе представить: примерно такие, как ты.
Рот до ушей, довольна!
С трудом, по по слогам читает по именной карточке:
-Ан-д-рей? Это имя или фамилия?
-Имя.
-Красивое… Терпеть не могу наши имена, всех этих Асланов, Эмиков, Хасанов, Абузайдов. Надоели! – Зыркнула в зеркало заднего вида, проверяя реакцию мальчишек и опять ёрзает: что бы ещё придумать?
-Ты из России? Откуда?
-Из Самары, это на Волге.
-Русский?
-Ага…
- Слушай, а там в России, живут одни только русские?
Я подавился воздухом.
-Дарагой! – всполошились мальчишки. – Она ничего такого не хотела сказать!
-В прошлый раз, когда мы были в Москве, нас вёз из аэропорта еврей из России…
Поняв, что надо мной не смеются, я отвечаю примирительным тоном:
-Не знаю…

IV.
Серо-жёлтая очередь машин за время моего отсутствия не сдвинулась с места.

• 
• 
•