...белому вину подходит кровь, красному - прощение и слёзы... тонко прорисованная бровь, жирно напечатанная проза... ветер дунет - чёлка ото лба, сеть морщин равна чужому взгляду... в рамке - окантованной - судьба: чистая абстракция, камрады... самый, что ни есть, обычный лист, но исчёркан, злобно, втихомолку... жизнь, как записной примитивист, в сей мазне совсем не видит толку... я могу вмешаться, но зачем?.. воду льёшь - тогда бери и вилы... снова в паутине точных схем голос - проводком - закоротило... и молчишь три года, иль три дня, явно, ангел твой не на подаче, а потом садишься у огня: плачешь-пьёшь, и снова пьёшь и плачешь... что за глупость - время истекло, "тесные врата" - всегда пустые... глянешь - сдуру - в старое стекло, зеркалу мала твоя пустыня... дрейфишь, повелительница дюн?.. нет, не образ - крохотная ролька... просто, если он - смешон и юн, ты смешна-смешна-смешна и - только... но пошлёшь подальше тот итог, где слова нуждаются в рисовке... ты - душа, а тело лепит Бог, пальцами мальчишки из массовки... жар речей - огнЯнным серебром, крОви - внетоннельное - гуденье, чувствуешь себя его ребром, сломанным - в пятнадцать - при паденьи, с горки, с окаянной высоты - где вы: пифагоры и паскали? - в день, когда летела в пропасть ты, но ремни и сетка не пускали, в той палате, где на сотню стен нету ни одной открытой двери, где перед глазами столько сцен, что сакраментальное "не верю" билось и звучало, как набат... "женщина внутри меня" - улика... память, прекращай херню лабать, и крещендо - враз - достигнет пика... классика - мы курим и молчим, и не сохраняя выраженья, снег в окне - усталый бледный мим - учит наши жесты и движенья... каждое предательство - игра, создано и прожито поэтом... мы уснём счастливей, чем вчера, завтра мы соврём себе об этом...
