Странник, 37 - 22 мая 2014 02:55

"Реверберация мысли"

Зеленый ветер смешивался с синей Ночью, в окнах потухали огни жизни, Город верно возвращал себе свое обездвиженное время. Над головой упрямо и хищно носились бесчисленные хвосты одного и того же самолета, ввинчивающегося четырежды четырьмя лопастями, словно окоченевшими пальцами, во все еще кисельное, незастывшее время, сконденсировавшееся в облака.

Раз. (Рассказ)
Фонарь своим последним предсмертным криком капал чем-то рыжим на что-то белое и живое, разлетающееся от обжигающе-ядовитых капель - и скользкий асфальт зиял бесстыжей наглостью своей наготы - и звал куда-то вниз, где тепло и всем всегда всего хватает - лишь бы только ОНИ не научились думать.

Два. Три. (Смотри! )
Секундомер, примерзший к ладони, бежал вперед, оглядываясь и подгоняя пульс, изредка приостанавливаясь ветру вопреки.

Четыре. Пять. (Скорей гулять! )
Ветер почуял мое присутствие, стал кружить, планомерно сужая петлю.

Шесть. Семь. (Уйду совсем)
Фонарь отдал своему электрическому богу душу, изнасилованная колба полыхнула матовой чернотой, и разъеденный асфальт ощерился острой кромкой.

Восемь. Девять. (Что мне делать? )
Ночь хохочет радужными слезами. А вокруг все так же неистово-хищно носятся хвосты одного и того-же бесконечного самолета в тумане застывающе-остывающего времени, акульим чутьем своим чуя запах сочащейся мысли.

Десять. (Надо все взвесить. )
Бетонные коробки, набитые оболочками-некогда-людей, высосанных из тушек своих некогда Ночью - теперь провожают меня удивленно-пустыми зрачками. И с каждым шагом умоляя погружаться в живое нечто, подчеркнуто девственно-белое, омраченное рыжими пятнами крови убитых (мною?) фонарей...

Расплата.


=Чкаловский, февраль 2013=