irina, 71 - 29 сентября 2007 23:23

...Дед платил за те времена долго и больно: до сих пор я храню толстые тетради, в которых мать вела учет деньгам:”Вторник. Молоко - 32 копейки, хлеб - 16 копеек, Мише с собой дала 30. Ирочке в школу - 10.
Спросить у папы, куда он потратил сдачу с 10 рублей, которые я ему давала вчера на продукты.” И так ежедневно многие годы подряд!...
Старики мать боялись и, думаю, ненавидели. А я никак не относилась! Любить просто за то, что она моя мать, не умела: юность - черствый и неглубокий период, а понимания между нами так до конца и не возникло, хотя больше всего, умирая, она хотела именно этого.
...Предательство!... Господи! Как дорого за него платят люди! И те, кто предает, и те, кого предают!
...Услужливая подружка отдала письмо с первым невинным секретом: в Москве понравился мальчик по имени Илья, сын маминых друзей. Скандал: “Вместо учебы ты о чем думаешь?!”
А думать по всем законам природы давно было пора: 15 лет - самый возраст!
В мои 17 пришел из армии некрасивый, лопоухий Сережа Солодянкин (одна фамилия чего стоит!). Он принес с собой опыт недетской жизни, романтизм страдальца и героя (его комиссовали после того, как четверо ЗЭКов, убегая из колонии, в которой он служил охранником, порубили его топорами), и недоступное моему пониманию упорство.
Через подругу передал, что думает обо мне, как о своей будущей жене. Мы порознь решали задачи по физике на скорость, а потом сравнивали время - в моем понимании это была запредельная близость душ!
Опять скандал, но уже с последствиями: вместо Москвы меня отправили учиться в Кишинев, чтобы к дому поближе, а от Сергея подальше.
Сейчас он один из ведущих специалистов в авиации, конструктор, живет чуть ли не под чужим именем.
Ну да Бог с ним, с Солодянкиным! Думаю, от его занудства я и сама бы сбежала через год, но от личного опыта меня “спасли”, а я просто перестала после этой истории пускать в свою жизнь мать.
Пускать перестала и осталась наедине с возрастом, старшими подругами, недозволенными жаркими разговорами “об этом”, абсолютной неподготовленностью ни к чему и твердым убеждением, что мои ноги, рост, тонкая талия и копна волос - есть срам и только срам, который надо прятать под мешковатой безвозрастной одеждой, что сам факт моей молодости - уже грязь, которой я могу испачкать порядочных людей.
Думаю, чувство вины за собственную юность испытали многие девочки. Оно заставляет их влезать в сомнительные компании, в которых можно спрятать собственные комплексы.
Словами мне об этом сказала пожилая санитарка в Курске, куда я поехала после смерти мамы в дурацкой надежде привести свое здоровье в порядок в “блатной” обкомовской больнице, в которой обслуживалась тетка, ведавшая всеми делами кино в области.
-“Видная ты, девонька! Изведут тебя люди!” Надо же!...

• 
• 
•