Архiв_Боннi, 97 - 26 декабря 2007 20:17

[FONT=Courier][COLOR=blue]«Утро без грядущего рассвета»
«Приметы порой сбываются, только наоборот. Прошлый Новый год, а точнее – ночь с 31 на 1 была у неё божественно счастливой. И счастье растаяло – в течении месяца… и даже быстрее. Она жила, жила в полном смысле этого слова, спросите Вы ? Нет! Она не жила, а влачила своё существование. Она не заметила как год пролетел и опомнилась только в середине октября.. По радио играла ТА песня, что играла в последний день, что думала себя счастливой… Она даже сказала, что за песня, но я не буду рассекречивать её… Вдруг она меня прочтёт и узнает?
И она подняла опущенные глаза, она смахнула слёзы, и её взгляд, такой мягкий, перевернул окружающий мир…
Так больше нельзя. Не может человек быть счастлив по определению своим равнодушием и одиночеством. Как же я так замёрзла?
Если вы что-то знали и умели, то всегда можно наверстать.
Сердце умеет помнить, оно хранит память чувств, и достаточно только подсказать ему – что пора, и оно откликнется.
Но то, что я думаю так обо всём этом, это так синтетически. Значит я всё ж ничего не ощущаю. Словно меня нет»… - рассуждала она про себя.
И у неё был нормальный, реальный шанс на счастье, а она поверила во что-то заоблачное, желаемое. На всё и всех закрыла глаза и ждала.
И вот, Я ей позвонил. Хотя чем ближе к Новому году, тем больше, казалось её избегаю. Я говорил ей ни о чём, а она забыла из-за этого «ни о чём» обо всём! Обо всём забыла!!! А я? Да, может, я всю жизнь жил, что б ей наговорить это своё «ни о чём» сегодня, все эти годы, среди чужих ненужных и посторонних людей?
А она так сразу, так быстро меня нашла, и поняла, что Я это Я?А бывает ли так быстро?
Она не выдержала, и сказала, хотя так женщине действовать не должно – так что, если дамы читают мою сказку – имейте в виду – ТАК НЕ ДОЛЖНО. Уважайте себя. И посмотрите на горький пример нашей героини.
Она сказала – «Я к Вам приеду – в гости. На чай! Во вторник! – потом смутилась – и добавила – Если можно! Я так скучала по Вам. Вы знаете это….»
«Во вторник? Зачем во вторник? (в этот момент сердце её замерло) - А сегодня не хочешь приехать. – (теперь сердце отпустило, и вздох был слишком явным.
Но тут она сообразила невозможное – «Но я ж работаю допоздна! А вы… Вы ведь в 6 уже свободны будете? Я не успею… никак не успею. (Тут ей захотелось рыдать - дыхание сводило).
«Тогда не приезжай сегодня. Не надо. (опять сердце её как бы защемило, и ком в горле стал слишком явным, она не знала, сможет ли сказать вежливое до свидания, и не уронить последнее своё достоинство. Воздух из горла не готов был выйти со словами. Только рыдание подступало. И подступы становились всё сильнее. А я помолчал несколько секунд. Я тоже не мог)
Секунды эти были оглушительными – по тишине и пустоте своей…
«Я сам к тебе приеду. Кофе то есть?» - договорил я, и она услышала мою улыбку. Я сказал это улыбнувшись, и слишком явно выдал эту улыбку.
Ей сердце отпустило не сразу. Уж слишком оно настроилось и слишком ком в горле стал большим.
«Да! Конечно! Всё есть. Только приезжайте. Обязательно. Я ждать буду… (Она сказала именно так – не «буду ждать», а «ждать буду…» Говорила она быстро, словно на выдох.
Я смотрел на часы каждые 10 минут. Но никто этого не знал и не видел. И не узнает никогда. И никому я об этом не расскажу.
Ушёл с работы не дождавшись всего 5 минут – до окончания рабочего дня – но всё ж – пораньше!
А потом,… потом не сел в маршрутку, а шёл 2 остановки пешком… что? Вдруг перестал торопиться? С вами такое бывало? И зачем тогда эти 5 минут рабочего дня так меня устроили… Купил виноград, гранаты, вино, такое как она любит. Купил конфет… Что б ещё купить?
И тут вспомнил… Я вспомнил, как провожал её домой, навязал ей это провожание. Я вспомнил как поцеловал её и как она поддалась и раскрыла мне все свои чувства – что она давно моя. А я немного испугался – хотя мечтал об этом, сказал ей до завтра, посадил в маршрутку и поехал домой… к своей семье. А она не брала больше трубку. И я жить неделю не мог. Ночи не спал. Не ел, не дышал. Я почернел словно, я просто сгорал, и чувствовал только её губы и её талию под лёгким летним пальто. Я позвонил ей на городской - на работу – понял, что она в офисе… Я не ответил на её «алло», и пришёл к ней. Я пришёл с цветами под курткой. И с конфетами и персиками в целлофановом пакете.
Глаза её сверкнули высокомерно, но видно было, что хоть она и огорчена, и ей тяжело, но она не расплачется. Она будет на высоте. Мне это ох как понравилось… Ох как… Мои подношения она сложила в тот же мешок и сказала – «Что она не в больнице ещё, и что так только к больным ходят – с конфетами и цветами. Или к непотребным женщинам» и рассмеялась – зло и зажигательно.
После второго бокала она сказала мне откровенно, что понимает и мою личную жизнь, и сама устроена, и что жизнь уж выбрала своё русло, но не то, ничего с этим вроде не поделать. И что ей скучно, и она не такая, как я думаю – не прекрасная, а обычная и земная. И что ей не нужна гуманитарная помощь в виде секса…» Тут я уже не выдержал. Я опустился возле неё, обхватил руками её колени, и признался во всём, что она – моя гуманитарная помощь, и моё спасение. И сколько бессонных ночей мне стоила она. И что надо б понять – зачем я здесь и не мучить меня более.
Она молчала. И в лице её ничего нельзя было прочесть. Как могла она так сыграть? Сыграть в такой момент отсутствие эмоций! Уж не высший ли пилотаж… да… «откуда в тебе это. И как я ошибся, думая, что ты обычненькая». «Обычненькая» - отозвалась она как эхо, но металлически. Тут руки её скользнули по моей шее. Она словно очнулась.
Я был как в тумане. Помню упругое гибкое тело. Я так его себе и представлял, и талию… ту самую, что зажгла меня под пальто, летним августовским вечером.
Риск б

• 
• 
•