Тана, 63 - 18 февраля 2008 12:56

[COLOR=red]ПРО ЖОПУ, ПИВО И ДУРОБАБ. (продолжение)
[COLOR=darkblue]
…Его звали Серёжа. Он работал машинистом электрички, был высок, красив, зеленоглаз и остроумен. Через неделю я влюбилась в него до отросшей щетины на моих ногах. По ночам мы воровали у Серёгиного соседа старый УАЗик, и гоняли на нём по городу. Мы гуляли по просмоленным шпалам до электродепо и обратно. Мы ночевали в лесу возле костра. Мы сломали диван у него дома. Серёгина мама называла меня «доча». Я выкинула сиреневую помаду, шорты-трусы и майку с Микки Маусом. Я научилась готовить пищу. Меня позвали замуж.

Замуж не хотелось. Наверное, потому что, я и так выходила замуж через десять дней за Володю. Само собой, Сереже знать об этом не следовало. И я уехала в Москву выходить замуж, обещая Серёже непременно вернуться.
Вернулась я через год, с внушительным животом… Серёжа выгуливал мой живот по лесу, собирал для него землянику, ездил в соседнюю деревню за свежим молоком, и смирился с наличием мужа. А муж не хотел мириться с наличием Серёжи, но выхода у него не было. Я тупо любила другого человека, но уходить к нему не собиралась…

И прошёл ещё год. И снова лето. И мой годовалый сын, весело попискивая, карабкается на Серёжкины колени, шурша раздутым памперсом. А я сижу на корточках возле коляски, ковыряюсь проволокой в колесе, и разговариваю спиной:

- Серёж… Женись. Не жди меня. Забудь. Всё.

Сын пищит весело. Памперс шуршит. Птицы поют.

- Лид, ты уверена?

Колесо починила. Выпрямилась. А спиной говорить легче:

- Уверена.

Тишина. Птицы поют. Сын пищит. Удаляющиеся шаги за спиной. Губы солёные и нос заложен…
Серёжкина свадьба. Невеста с заметным животом. А мы с сыном сидим в засаде, и смотрим на нашего Серёжку. Красивый такой. Глаза счастливые. Дай ему Бог всего-всего… В последний раз посмотрела, и пошла домой.
А дома – мама. С новостью. Сидит, в платок сморкается:

- Лидуш, ты только не переживай… Мы тебе поможем… От вас, Лид, Вовка ушёл. Ну, как-как… Ушёл он, ты что, не понимаешь? Вещи забрал, ключи отдал… Просил передать, что ему очень неудобно, но у него есть другая женщина… На развод он подаст сам… Лид, ты что?

А я что? А я смеюсь истерически.
…Семь лет прошло.

Семь с половиной даже. И почему-то всё время казалось, что я проебала что-то очень важное. Что уже когда-то давно я уже стояла на развилке у камня с высеченной на нём надписью: «Направо пойдёшь – счастье найдёшь, налево пойдёшь – выебут и нахуй пошлют, прямо пойдёшь – в говно вляпаешься», и смутно подозревала, что пошла я прямо, но по пути свернула налево… Каждое третье июля я ездила на дачу, и кидала в Серёжкин почтовый ящик запечатанный конверт с открыткой. Всегда одна и та же открытка: имбецильный розовый слоник, весело тряся жирами, размахивает зонтиком под золотой надписью «С днём рождения!» Ответа я никогда не получала. Мне всё чаще вспоминалось душное лето многолетней давности, синяя форма машиниста, о которую я тёрлась носом, букет ромашек на крыльце моей дачи, и гудок Серёжкиной электрички. У нас договорённость была. Когда-то. Проезжая ночью в районе моей дачи, Серёжка давал два длинных гудка. По слогам моего имени. Ли-да. Я всегда просыпалась, и долго потом слушала, как вдалеке, на стыке рельсов, стучат колёса. Тук-тук, тук-тук, тук-тук… Остались только воспоминания. Ни писем, ни фотографий. Ничего не было. Только воспоминания и сны.

И вдруг однажды зазвонил телефон.
И знакомый голос сказал в трубку: «Привет, кукла…»
И у меня задрожали колени, и вспотели ладони.
И я тоже сказала: «Привет, Самошин…»
И мы разговаривали полчаса. Короткими фразами. С трудом подбирая слова.
- Как ты? – спрашиваю, и губы кусаю.
- Хорошо, а ты? – отвечает и спрашивает на автомате.
- И я хорошо. Ты женился, да? – риторический такой вопрос. Только в голову ничего больше не лезло.
- Да, у меня дочка в первый класс пошла. Дочка. Лида…
Очередной дежурный вопрос комом встал в горле. Дочка Лида. Дочка. Лида.
Зубы стиснула, и дальше шпарю:
- Отлично. Рада за вас. А у меня сын в третий класс пошёл, да… Незамужем до сих пор… - и язык прикусила. Только поздно уже. Всё равно это прозвучало жалко. Даже самой понятно стало.
Пауза в трубке. И я молчу. И понимаю, если ничего сейчас не скажу – он попрощается. В голове вертятся какие-то штампованные обрывки фраз, а на языке пусто и сухо. Пауза.
- Лид, рад был тебя услышать. Мне пора.
И тут я плюю на приличия, штампы и всё остальное. И ору в трубку:
- Серёжа! Подожди, не клади трубку… Ты где сейчас работаешь? В Люберцах, да? Я приеду к тебе. Я сама приеду. Я сейчас такси поймаю – и приеду! Сама! Приеду…
Сухой далёкий треск телефонной мембраны.
- Лидунь, не надо. Я не хочу с тобой встречаться. У меня семья, жена, дочь. Я их люблю, понимаешь. Я не хочу их терять. Извини, кукла…
И – гудки. Короткие гудки.


[/COLOR][/COLOR]

• 
• 
•