Tina, 56 - 18 марта 2008 17:23

Завидую мужчинам – они могут прекрасно уживаться с глупыми женщинами. Они могут с этими женщинами даже спать. У них встает на дур, представляете? Это ли не счастье?

Мужчины всегда были в шоколаде. За их спиной всегда стояли обычаи, традиции, государство и церковь, само устройство и способ функционирования которых отдавали им предпочтение. Общество всегда приспосабливалось к интересам мужчин. А интересы их разнообразием не отличались: завоевать мир, поесть и потрахаться.

Оттеснив женщин от завоевания мира: «Какая еще наука, милочка? Какая литература, господи прости? Какой бизнес? Сиди дома. Паспорт не получишь!», мужчины доверили им две почетные миссии: радовать господина сексуально и кулинарно. При этом женщинам предписывалось быть красивыми, чтобы, похваставшись перед гостями своим оружием и гончими собаками, можно было продемонстрировать и другое свое удачное приобретение, робко выглядывающее из кухни: «Слышь, Галя... Или как там тебя? Ну-ка поди сюда, покажи товар лицом».

В общем, сплошной каменный век, растянувшийся на несколько тысяч лет. И как-то за этот срок мужчины привыкли к тому, что женщина – это несерьезно. Если от друзей они всегда ждали равного интеллекта, то от женщин не требовали ничего, кроме пирогов и вздохов: «Ого, какой он большой!»

При этом мужчины умудрялись посвящать своим необразованным девушкам поэмы и прочие рыцарские победы. Мужчины умудрялись как-то уживаться с тетками, которые в лучшем случае умели тренькать на пианино да чихвостить горничных. И не просто уживаться – радоваться и умиляться, на их ограниченность глядя. Этим ребятам вполне комфортно было существовать в схеме «я умный, она – женщина».

Только в последние десятилетия неравенство, основанное на чисто биологическом признаке – принадлежности к «правильному» полу, – стало исчезать. Женщины обнаглели: стали получать образование, голосовать, самостоятельно зарабатывать и самостоятельно выбирать мужчин. А некоторые особы пошли еще дальше. Например, я.

В 20 лет, насмотревшись ток-шоу «Я сама» и выучив словосочетание «права человека», я решила, что ни один мужчина никогда больше не будет мною командовать. Хватит, бабками моими накомандовались. Ни от одного мужчины я не буду зависеть финансово и морально. И не будет мужчина в моем доме стучать кулаком по столу с текстом: «Я сказал!» Говорить буду я. И традиционная схема отношений поменяется на уже удобную мне схему: «я умная, а он – мужчина».

Да, знатной дурой я была в 20 лет. Приятно вспомнить. С какого перепуга я решила, что мне будет удобно жить с партнером-дураком? Тайна сия велика есть. Видимо, я решила, что если у мужчин это отлично получалось столько веков, то получится и у меня.

Мне нужно было что-то вроде идеальной жены. Чтобы заботилась обо мне, готовила мне ужины, улыбалась, ничего не понимала в жизни и была приятна глазу. Только – маленький нюанс! – жена моя должна быть мужчиной. Высоким, мускулистым, загорелым – под цвет новой сумочки.
Так после вереницы эгоистичных мачо, которые, надо признать, здорово отравляли мне существование, в моей жизни появился мальчик Дима – 90-килограммовый выкормыш матриархата: бабушки, мамы, старшей сестры и овчарки Найды.
Мое лидерство Дима признал с большой охотой. Я учила его разговаривать с людьми: «Ты, Дима, зря вчера этому хаму Михаилу Федоровичу ничего не ответил. Он может подумать, что ты не умеешь постоять за себя».
Я выбирала ему одежду – без моего одобрения он не решался купить даже носки.
Я следила за его питанием – Дима занимался спортом, наращивал мышечную массу, стремился к мужским 90-60-90. (Следила – значит покрикивала время от времени: «Майонез больше не покупай!»)
В общем, вертела я им так, что приятно было посмотреть. Приятно для меня.
Да и выхода другого на тот момент я не видела. С мачо, как я уже говорила, у меня ни черта не получалось.

Мачо хотели рулить. Преимущественно мною. Жесткие, нетерпимые, негибкие, эгоистичные и наглые – такие парни меня раздражали. Я ни за что не выбрала бы себе таких друзей. Так зачем же выбирать таких любимых?

В общем, я жила с Димой. Из одной крайности метнулась в другую.
Но только физики в лабораториях видели, как противоположности притягиваются.
В человеческих отношениях все иначе. Конечно, отличаться чем-нибудь не так уж и плохо. Хотя бы потому, что двое не могут спать на той части кровати, что у стеночки. Желательно, чтобы один предпочел спать с краю.
Но справиться с катастрофической разностью еще труднее. У нас не получилось. Какое-то время мы заглушали эту разность сексом и борьбой с родственниками, которые в унисон твердили: «Что ты в ней (нем) нашел (-ла)?» Но однажды наступил момент истины.

Это было вечером, в субботу. Я только что прочла рассказ Шукшина «Сапожки» и в слезах и соплях прибежала к Диме на кухню (он жарил блины, этот уникум природы).
– Ты чего?
– Дима, это так... так... Послушай.
Запинаясь и сморкаясь в салфетки, я прочла рассказ еще раз.
«…Сергей закурил папироску. Ему показалось, что Клавдя не расслышала цену. Шестьдесят пять рубликов, мол, цена-то. Клавдя смотрела на сапожок, машинально поглаживала ладонью гладкое голенище. В глазах ее, на ресницах, блестели слезы... Нет, она слышала цену. «Черт бы ее побрал, ноженьку! – сказала она. – Разок довелось, и то... Эхма!» В сердце Сергея опять толкнулась непрошеная боль... Он тронул руку жены, поглаживающую сапожок. Пожал. Клавдя глянула на него... Встретились глазами. Клавдя смущенно усмехнулась, тряхнула головой, как она делала когда-то, когда была молодой, – как-то по-мужичьи озорно, простецки, но с достоинством и гордо».

[I][COLOR=grey]Продолжение ниже[/COLOR][/I]

• 
• 
•