Юрий, 62 - 28 мая 2009 14:06

Номерная сказка #8

В этот день всем двором обсуждали проблемы и перспективы дальнейшего увековечения славы царя-батюшки как одной из самых ярких личностей тысячелетия.
- Хороший памятник поставить - это тебе не хрен там чего как!- глубокомысленно заметил царь. Вот уже два часа как не было предела его мудрости. Он говорил, и все слушали. Идея обсуждалась грандиозная - в ознаменование предстоящих юбилеев построить государю конный памятник возле архимандритовой пасеки.
- Хороший памятник - это допрежь всего одного железа на коня пудов семьсот. Да меч в десницу - пятьдесят, да борода, да сам пудов двести потяну. Улыбка на лице червонного золота - с полпуда. И у коня улыбка - пудик.
- А то, может, пока деревянный поставим? - сладким голосом предложил казначей. Он был скупердяй и любил строить дороги. - Пока два малых деревянных поставим, а как дорогу за околицу выведем, так рядом конный с копьем и драконом закажем.
- Дороги ... - насупился царь. - Этих дорог сколько не строй - один убыток. Иностранцы смеются, а свои тропами привыкли. Опять же разбойники заведутся. А памятник - он мильен лет простоит безо всякого вреда! А также личный мотив учти. Плохо, вижу, учитываешь.
- Дак я разве чего ... - покорно пробормотал казначей. - Да осенью-то все одно юбилей. Тогда бы и присовокупили.
- Грозовые явления в заднице! - громко сказал шут. Он спал под троном, и ему снилось что-то непонятное.
- Как? - приставил ладонь к уху не расслышавший царь.
- Воробья за бороду не схватишь! - поворочавшись, изрек шут. Царь посмотрел в потолок и задумался. - А ведь дело говорит. - сказал он, погодя. - Так ведь оно и есть. Ну,ежли бы и объявился воробей-то бородатый, так как его хватать? С бородой - старый, значит, совестно будет хватать-то. Вот ежли, к примеру, бегемот с рогами - этого и пнуть не грех. Али бревном каким прищемить. От его, монстра, не убудет.
Придворные и челядь с удивлением вылупились на государя. Абстрактные, ни к чему не обязывающие суждения были для них новинкой.
- Восьми лицедеям полведра не доза! - предложил другую тему шут. Он лежал щекой на оброненной царевой булавке и поэтому был разговорчив.
- Это верно. - улыбнулся царь. - Это он правильно толкует. Полведра под капусту я и один осилю, было бы о чем пить.
- С миру по нитке - царя долой! - вдруг выкрикнул шут и в холодном поту проснулся. Царь крякнул и вцепился руками в подлокотники.
- Это вот как же? - напряженно спросил он. - Это пока еще намек, али уже лозунг?
Шут под троном молчал. В душе он был законченный монархист, в ней же считал царя своим личным другом, а теперь его длинный сонный язык одним взмахом перечеркнул то и другое.
- Дожили, твое величество! Гороховый взбунтовался! - с прискорбием заметил не родовитый, но с большими планами боярин. Он учуял политический момент и норовил подставить царю-батюшке свое округлое плечо. - Это теперь и грамотею нашему работа: проверит , в нужнике-то не прокламации ли стопкой уложены. Вылазь с-под трона, нетопырь! Его величество гневаться желают! Сабельку принесть кликнуть, твое вели- чество?
- Мятные конфетки легко снимают напряжение! - добрым голосом сказала царица. Все обернулись и уставились на нее. Царица спала в кресле, инстинктивно подергивая зажатыми в руках спицами. Ее милое в целом лицо улыбалось во сне, большой голубой пряжкой на туфельке играл кот, о преданности ее режиму и общем благонравии ходили легенды. Царица почмокала губами и дополнила:
- Луковый настой с капустой называется в народе супом.
- Спит. Одеялом накройте. - пробурчал царь, вновь оборачиваясь к возникшей проблеме.
- Много денег лучше, чем воровать нельзя! - интригующе произнесла царица и всхрапнула. Царь застыл вполоборота. Бояре разинули рты. Шут, не открывая глаз, внимательно слушал.
- Долой, долой, ледащий! - сказанула спящая царица и махнула ручкой.
- Сам не можешь - другим дай повозиться!
Именно в этом месте впервые за династию и слетел с трона законный по всем летописям государь. Потирая ушибленные чресла, он поднялся с пола и молча взглянул на бояр. Не родовитый, но с большими планами острым глазом окинул государев лик и воздел руки.
- Измена! - завопил он ...
... Когда в камере стало совсем темно, шут с царицей отложили карты и задумались каждый о своем.
- Переусердствовал надежа. - сказал шут и щелкнул пальцем по королю пик.
- Кашу ему вчерашнюю подала. - вздохнула царица. - Пучит его, наверно. А вот тебя за что - непонятно.
- Дисфункция настроения мыслей. - туманно изъяснился шут. Он в тоске почесал щетину, улегся и надвинул колпак на уши.
В коридоре послышались шаги, окошко в двери приоткрылось, царь сунул в камеру разрезанный надвое кусок пирога и молча ушел. Губы его были обиженно поджаты.
- Серчает ... - посетовала царица, уткнув подбородок в заскучавшие по вязанью руки. Шута рыбный пирог не обрадовал.
- Надо же, удружил! - сварливо сказал он. - В тюрьму посадил и пирогами потчует! А завтра повесит и прощения попросит. Справедливый!
- А потому что думать надо! - не выдержав, заорал подслушивавший под дверью царь. Гневно, но бесшумно топая припасенными меховыми стельками, он изволил сердиться так, как ему раньше не приходилось.
- Дундук гороховый! Убивец мамкин! С-под самого государя пропаганду пущать! И бояре кругом! И прислуга! А он расхрюкался, вехотка сонная! Дошутился, рыло! На три веревки себе накукарекал!
Схватившаяся за сердце царица стала икать так громко, что царь в удивлении замолчал. Шут подал ей воды, усадил и подошел к двери.
- Слышь, величество ... - тихо позвал он.
- Не об чем нам с тобой беседовать. - откликнулся царь. - Слушаю тебя.

• 
• 
•