Наталья, 51 - 31 августа 2010 08:46

Ещё раз наигранно извиняюсь и под предлогом принести бокалы и вино бегу в ванною, где судорожно мою писю, брызгаюсь дезодорантом (везде), поласкаю рот с зубной пастой, судорожно тереблю хуй, нюхаю пальцы… воняют, блять… да и хер бы с ним, за один раз недельное не отмыть. Смачиваю холодной водой руки и приглаживаю чёлку, всматриваюсь в отражение.
- А я всё ещё ничего!
Грязные труселя пинком отправляю под ванною и мухой на кухню открывать шампанское. Открыл, ебанул из горла, долил спиртом. Опять ебанул … Ууухххх, бля, заебись забористое! Схватил два бокала и уже не спеша проследовал в комнату.

- Простите, Алёна, может вы голодны, у меня есть чудесная морская капуста, подарок моего редактора! Лев Парамоныч - душевный человек, глыба, талантище и гениальный критик, привёз мне её намедни из самой Японии. Это не то, что тут в «гастрономах» - отрава, а на редкость чистый, девственный, почти интеллигентный вкус.
- Простите, Вениамин, но я и в правду голодна, только утром с поезда и не откажусь от такого изысканного деликатеса. Вы несите, а я пока вино разолью. Побуду за хозяйку, мне кажется, что вы так одиноки…
- Я мигом! – В голове сквозит «пиздец …она моя!».

Лечу на кухню, судорожно открываю консервную банку и одним шлепком вытряхиваю содержимое оной на последнюю тарелку оставшуюся от когда-то очень почётного сервиза «мадонна». Пробую на вкус…тьфу, блеа…истинно гамно! А хуле, чем богаты… Достаю из буфета початую бутылку «Тичерса», делаю пронзительный глоток. У-ф-ф-ф, аж передёрнуло, занюхиваю банкой и отправляю жестянку в форточку. С улицы слышен мат, мне абсолютно похую. Прячу бутылку в буфет и возвращаюсь в комнату.

-Алёнушка а вот и мы! - с пафосом ставлю мерзкий харч на стол.
- Ну что же за знакомство! – Алёна улыбаясь, протягивает мне бокал.

Я приподнимаюсь со стула и произношу экспромт призванный быть как минимум тостом:

Я снега растоплю дыханием,
И достану листочек клёна,
За знакомство и за свидание,
Давай выпьем с тобой Алёна!

- Как мило, боже мой, Вениамин … мне никогда ни кто стихов не сочинял! Это так приятно, я так растрогана и рада знакомству с вами! А давайте сразу на брудершафт?
- Давайте…

И после недолгого рукосплетения опустошаю содержимое бокала. Затем был яркий и страстный поцелуй, я почувствовал, как её горячий язык коснулся моего нёба, от неё пахло спиртом, голова закружилась, ноги подкосились и я рухнул довольной мордой в зелёную жижу салата из ёбанной морской капусты.

Будильник вырвал меня из забытья. На часах было пол седьмого утра. Алены уже не было, так же не было ноутбука «Apple», бронзового подсвечника, джинсов с бляхой и пятисот долларов аванса за ненаписанный рекламный слоган. Башка гудела и разламывалась. Я шатаясь подошёл к буфету и, достав от туда остатки вискаря, незамедлительно, даже не поморщившись, их прикончил. Мне было хуёво и душно и я решил выйти на улицу. В прихожей я увидел два томика моих стихов, на которых небрежно лежала скомканная сотня и записка как бы в стихах.

«Гудбай Вениамин, сегодня столько дел
А это сотня вам на опохмел».

- Бездарность, блеа! – прошипел я и, сунув сотню в карман, вышел на улицу.

В животе неистово урчало, поэтому в ларьке за углом я приобрёл бутылку девятки и чебурек. Зима, снегопад, я иду по улице Маяковского. Скользко ниибаться, главное не наибнуться, в руке бутылка девятки и холодный чебурек. Хули вылупились? С бодуна я плохо мне… Всё гавно…

• 
• 
•